великие литераторы
Александр Балтин
Совсем еще молодой человек, учащийся Петербургского Инженерного училища Федор Достоевский писал брату Михаилу в Ревель (Таллинн), излагая вполне зрелые философские мысли: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком»; «...Природа, душа, бог, любовь... познаются сердцем, а не умом»; «Мысль зарождается в душе. Ум — орудие, машина, движимая огнем душевным».
Прошло примерно десять лет, и вечером 22 декабря 1849 года, в день казни петрашевцев, после того как смертный приговор ему заменили каторгой, Достоевский писал Михаилу: «Брат! Я не уныл и не упал духом. Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, не унывать и не пасть — вот в чем жизнь, в чем задача ее...
Однажды в Люксембургский сад в Париже пришли два мальчика. Дело было утром в будний день. Это были два ученика коллежа Бовэ. Одного из них, Шарля, прогнали с урока, второй, Борэн, последовал за приятелем. Мальчишки уселись на скамейку и стали обсуждать сложившееся положение — как быть дальше. Одно они знали точно: в надоевший коллеж они не вернутся ни за что. Но учиться надо. Это Шарль с детства слышал от отца, который был адвокатом Парижского Парламента. Да и мать у него была образованная женщина, она сама учила сыновей читать и писать. Когда Шарль в восемь с половиной лет поступил в коллеж, отец ежедневно проверял уроки, он очень уважал книги, учение, литературу. Но только дома, с отцом и братьями можно было спорить, отстаивать свою точку зрения, а в коллеже требовалось зубрить, нужно было лишь повторять за учителем, и уж не дай бог спорить с ним. За эти споры Шарля и выгнали с урока.
Нет, больше в опостылевший коллеж ни ногой! А как же образование? Мальчики ломали головы и решили: будем учиться сами. Тут же в Люксембургском саду они составили распорядок и со следующего дня начали его осуществление.
Борэн приходил к Шарлю в 8 утра, они вместе занимались до 11, затем обедали, отдыхали и снова учились с 3 до 5. Мальчики вместе читали античных авторов, изучали историю Франции, учили греческий и латынь, словом, те предметы, которые они проходили бы и в коллеже.
«Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит», – сказал Михаил Булгаков. В его жизни было все: болезни, войны, революции, успех и поражения. Он отчаянно ждал признания – а оно пришло после смерти. И, словно в награду за все беды, судьба подарила ему редкое счастье – любить и быть любимым…
В 1908 году юная гимназистка Тася Лаппа – приехала из Саратова в Киев погостить у родственников. «Миша Булгаков, сын моей подруги, студент медицинского факультета. Он покажет тебе город», – сказала тетка. «Что вы, это опасно. А вдруг она в меня влюбится, и мне, как честному человеку, придется жениться», – засмеялся студент. Совместный осмотр достопримечательностей быстро перерос в бурный роман. Родители недолго умилялись первой любовью юных созданий и забили тревогу. Но было поздно. Страсти кипели: в 1912 году Миша забросил учебу, обещал застрелиться… В 1913 году, вопреки желанию родных и здравому смыслу, влюбленные поженились. Накануне свадьбы мать новобрачного писала: «Если бы я могла надеяться на хороший результат этого брака: а то я, к сожалению, никаких данных с обеих сторон не вижу, и это меня приводит в ужас». Деньги, присланные из Саратова к свадьбе, молодые потратили на аборт – они был слишком молоды и бедны.
Жили молодожены весьма безалаберно, как и полагается студенческой семье. Сидели за книжками, ходили в кафе и театры, встречались с друзьями. Если были деньги – сразу их тратили, если их не было – несли в ломбард часы или серьги. «Это были времена беспечальные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей родины жило беспечальное, юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом. А зимой нехолодный, нежесткий, крупный, ласковый снег». Но светлый, радостный мир Киев-Города был обречен…
Джон Апдайк, один из самых значительных американских писателей послевоенного поколения, умер 27 января 2009 года в хосписе недалеко от своего дома в Беверли Фармс, штат Массачуссетс. Ему было 76 лет. Отсюда, из России, кажется, что Апдайк был куда старше: ведь "Кентавра" блистательный Виктор Хинкис перевел еще в 1965 году. Нам нелегко поверить, что автору тогда было каких-то 33 года.
В англоязычных странах Апдайк, напротив, ощущался как зрелый, но совсем еще не старый, энергичный и постоянный участник литературного процесса. Ведь он не только издавал много беллетристики и публицистики, но и рецензировал тысячи книг. Для одного только журнала New Yorker он написал более миллиона слов в критические колонки.
Апдайк родился в семье школьного учителя и вырос в сельской Пенсильвании. Детские воспоминания и опыт переработаны в его упоминавшийся выше ранний роман "Кентавр" (в США он вышел в 1963 году). Он жил далеко от школы и, единственный ребенок в доме, был практически лишен возможности общаться с другими детьми вне класса. От матери он унаследовал псориаз, незаразное, но неприятное кожное заболевание, которое наложило на жизнь будущего писателя отпечаток: уже взрослым он связывал свои творческие импульсы со "сверхпроизводительностью" собственной кожи.
Он мог рассмешить десятитысячный "Олимпийский", а его фельетоны растаскивали на цитаты и афоризмы. Не стало писателя-сатирика Михаила Задорнова, ему было 69 лет. Долгое время он боролся с тяжелой болезнью. Скорбят не только близкие и коллеги, но и многочисленные поклонники.
Впервые сатирика Задорнова страна увидела 82-м. Его монолог "Письмо студента домой" обеспечил мгновенную всесоюзную славу и любовь, а последующий фельетон про "Девятый вагон" станет визитной карточкой Михаила Задорнова.
По образованию Задорнов — технарь, окончил Московский авиационный институт. Возможно, именно потому в своих рассказах он высмеивал все нелогичное, неподдающееся осмыслению. Именно за это его любили зрители и уважали друзья-коллеги по цеху.
